— Если у кота имя свиньи… то как зовут тебя?
— Благодарность Туччи. Для своих просто Дар.
— Это кот! Они так мурлычут.
— За какой тебе эта штука? Да еще дома. А! Ради мяса и молока?
— Мы найдем моя мама!
— Это не твоя мама, а моя мама!
— Ну я так и сказал, твоя моя мама.
— Это не похоже на звезды.
— А не важно, чтобы было похоже. Важно, что чувствуешь, глядя на них.
Представляете себе летучую мышь, которая бежит в панике по полу, уворачиваясь от азартной Повелительницы, вооруженной метлой, да еще прикрывая себе крыльями тыл?
— Риона! — Отец осуждающе поглядел на торчащую у меня изо рта леденцовую палочку. — Я же просил присмотреть, чтобы Дар не покупал этой леший знает из чего сваренной гадости. А ты сама какой пример ему подаешь?
— Ужасный, — с тяжелым вздохом подтвердил брат. — Вот с такого и начинается курение, пьянство, разврат…
— Не хнычь, сестренка. — Брат покровительственно похлопал меня по плечу, оставив на роскошном наряде отпечатки перемазанных шоколадом пальцев. — Завтра, как только откроют ворота, я пойду в город и найду нам толкового мага.
— А если не найдешь?
— Ринка, ты пифия или баньши? — рассердился Дар. — Лучше бы напророчила чего полезного. Вроде: «… вижу… ВИЖУ!.. дорога… лужа… дохлая кошка… третий поворот от кузницы, желтый дом с двумя трубами, условный стук: три длинных, два коротких, пароль «принимаете ли вы в починку мельничные жернова?», отзыв «король умер, да здравствует его призрак!».
Оппозиция существует всегда, — нравоучительно сказала баба, усаживаясь рядом. — Просто её скандальность обратно пропорциональна силе.
— Что ж, придется работать с тем, что имеем, — рассудительно изрек Дар и постучал по решетке. — Эй, уважаемый! Можно вас на минуточку?
— Будь ты проклята! — охотно поддержал беседу узник.
— Почему ты рисковала собой из-за кошки?
Мне стало его бесконечно жаль, и я попыталась объяснить:
— Потому, что хуже сердечной недостаточности может быть только недостаток сердечности. Когда могут без вреда для себя бескорыстно помочь — помогают и не смотрят, кто перед тобой: человек или зверь. Состраданию научиться нельзя. Оно либо есть, или его нет. И знаешь… — Помолчала и продолжила, собравшись с мыслями: — Мне жаль существо, лишенное чувств. Это кукла, безжизненный манекен, говорящая марионетка.
— Будешь столько жрать — и это тело в бочку превратится…
— Хо-хо! — презрительно отозвался тощий как щепка братец. — Я питаю мозг, а не плоть.
— То-то он у тебя столько гадит!
— Ко мне мысль пришла!
— О да, это великое событие! Реже и удивительнее только приход Батьки Мороза.
- 1
- 2