Всё ещё смеясь, они вошли в «Таун-Хаус», и когда Билл толкнул стеклянную дверь, Беверли открылось нечто такое, о чём она никому не сказала, но и никогда не забыла. На мгновение она увидела их отражение в стекле, но шестерых, а не четверых, потому что Эдди шёл следом за Ричи, а Стэн — за Биллом, с лёгкой улыбкой на лице.
— Ничто не длится вечно.
— Кроме, возможно, любви.
— И желания.
— Как насчёт друзей? Что думаешь, Балабол?
Они оба говорят, что мы вновь стали призраками, что всё началось, чтобы повториться. Всё. Ребенком я могла это принять, потому что дети почти что призраки.
— Прошу меня извинить, — пробормотала Беверли. — Думаю, мне надо блевануть.
— Ты посчитаешь, что я сошла с ума. Но это я во всем виновата, в основном…
Кэй ударила кулаком по полированному столику красного дерева. Раздался звук, похожий на выстрел из малокалиберного пистолета. Бев подпрыгнула.
— Не смей так говорить, — сказала Кэй. Ее щеки горели, карие глаза сверкали от негодования. — Сколько лет мы с тобой дружим? Девять? Десять? Если ты еще раз скажешь, что ты во всем виновата, меня стошнит. Поняла? Меня сейчас чуть не стошнило, мать твою. Ты сейчас не виновата ни в чем, и раньше не была виновата, и не будешь виновата никогда. Неужели ты не понимаешь, что почти все твои друзья знали, что рано или поздно он тебя покалечит, может быть, убьет?
Беверли смотрела на нее широко раскрытыми глазами.
— И твоя самая большая вина в том, что ты продолжала жить с ним и дала случиться тому, что случилось. Но теперь ты ушла от него. Благодари Бога, что он защитил тебя. И ты сидишь здесь, с поломанными ногтями, порезанной ногой, со следами от ремня на спине, и говоришь мне, что ты во всем виновата?!
— Он не бил меня ремнем, — автоматически солгала Бев… и от жгучего стыда ее щеки вспыхнули отчаянным румянцем.
— Если ты покончила с Томом, тебе следует также покончить с враньем, — спокойно сказала Кэй и посмотрела на Бев долгим взглядом с такой любовью, что Бев вынуждена была опустить глаза. Она почувствовала в горле соленый привкус слез.
— Кого ты хотела обмануть? — по-прежнему спокойно продолжала Кэй. Она наклонилась через стол и взяла руку Бев. — Темные очки, блузы с длинными рукавами и глухим воротом… Может быть, тебе и удалось обмануть одного-двух твоих покупателей, но тебе не удастся обмануть своих друзей, Бев. Тебе не обмануть людей, которые тебя любят.
— Где ты? Что стряслось?
— Я около Седьмой и Одиннадцатой улиц, на углу Стрейлендавеню и какой-то улицы. Я… Кэй, я ушла от Тома.
Кэй быстро взволнованно закричала в трубку:
— Прекрасно! Наконец-то! Ура! Я приеду за тобой! Сукин сын! Кусок дерьма! Я сейчас приеду за тобой в своем чертовом «Мерседесе»! Я найму оркестр! Я…
— Я возьму такси Но тебе придется заплатить по счетчику. У меня совсем нет денег. Ни цента.
— Я дам этому ублюдку пять баксов на чай, — прокричала Кэй. — Это, мать твою, самая лучшая новость после отставки Никсона! Сейчас мы с тобой, девочка моя, пропустим рюмочку-другую и… — Она замолчала, и когда снова заговорила, ее голос был совершенно серьезен. В нем было столько доброты и любви, что Беверли чуть не расплакалась.
— Слава Богу, ты наконец-то решилась, Бев. Слава Богу.
— Почему человек по собственной воле возвращается в кошмар?
— Я могу п-представить себе то-олько о-одну причину: лю-юди во-озвращаются назад, чтобы ра-азобраться в себе.