Девки, они все чисты как младенцы; вечером, прощаясь, подставляют тебе лоб для поцелуя и смотрят на тебя ясными глазами, так и кажется, все до дна в них видно, это вечером-то. А потом — хлоп. На следующее утро — а заметьте, все двери на запоре были — что произошло, неизвестно, только ни шиша ты в их глазах не прочтешь, так они и шныряют по сторонам, так и врут! Видно, нечистый попутал!
В этот сборник вошли два шедевра Жана Ануя — две пьесы, ставшие своеобразным эталоном интеллектуальной исторической драмы ХХ века. Жанна Д`Арк и Томас Бекет. Образы, растиражированные культурой века и века назад, превратившиеся в наши дни в своеобразные «стилистические иконы». Однако под пером Ануя эти иконы оживают, обретают человеческие черты. И Жанна Д`Арк и Томас Беккет предстают перед нами на переломном, трагическом этапе своих судеб, когда перед ними оказывается жестокий выбор: отречься от того, что они считают истиной, — или умереть. Чтобы сделать правильный выбор, и великому государственному деятелю, и неграмотной девчонке из лотарингской деревни предстоит вступить в противоборство с самым сильным противником — СОБОЙ…
Автор:
Я знаю, что я гордая… Но я ведь Дева господня. И если бы ему не нравилось, что я гордая, разве он посылал бы мне своего архангела в сверкающих одеждах и своих святых угодниц, облаченных светом? Почему же тогда он обещал, что я сумею убедить всех людей, и ведь я их убедила, таких же ученых, таких же умных, как вы. Почему я получила в дар от моего короля белые доспехи, верный меч, почему вела этих отважных воинов на поле брани среди картечи и скакала, не дрогнув, на своем коне? Пусть он оставил бы меня пасти овечек и сидеть за прялкой рядом с матерью, тогда я не стала бы гордой…
Запомните, мессир епископ, пропаганда требует упрощений. Важно сказать нечто очень грубое и многократно повторять сказанное — так создается истина.
Мы, англичане, определенно сторонники телесных наказаний для детей, они формируют характер. Меня самого чуть не засекли в детстве до смерти, и, как видите, это только закалило меня.
Знаешь ведь, какие они, мужчины, — орут, командуют, дерутся, а мы их за нос водим.
Бог сказал: я пришел принести не мир, а меч… Я пришел, дабы брат восстал на брата, а сын на отца… Бог явился, чтобы принести войну, Жанна. Не за тем явился бог, чтобы все уладить, он пришел за тем, чтобы все стало еще труднее.
Одни только дураки считают, что их обокрали, если, случаем, раскошелятся на девушку. А я так люблю, чтобы удовольствие мне подороже обходилось. Тогда хоть воображаешь, что и впрямь тебя разобрало.
Ты пойми, миленький Робер, война — это не партия игры в мяч, не турнир, тут мало играть в полную силу, соблюдая правила чести… Надо выиграть. Надо хитрить. (Касается пальцем его лба.) Надо, чтобы тут варило.
Но мы — политики, мы обязаны подавлять в себе желание слишком много размышлять об этом величии одинокого человека. И, как нарочно, именно такие чаще всего попадаются среди тех, кого мы посылаем на расстрел.
Не забывайте, никто еще точно не сумел определить — что пустяк, а что нет…
Надеюсь, вы не хотите, чтобы ваша жена была одета хуже, чем ваша любовница.
И потом, любовь — это занятие не для порядочных женщин. Мы плохо ею занимаемся…
Все почему-то хотят сделать из меня великого государя, а это со временем приедается. Даже Агнесса! Даже в постели! Думаете, весело?..
Смелость — вещь слишком утомительная и слишком опасная в том мире скотов, где мы живем.
Ну и времена нынче пошли: чтобы стать кем-то, надо или получить первый приз за гимнастику, или потрясать шпагой, в которой восемь фунтов веса, или щеголять в доспехах, а они такие тяжелые, что того и гляди вам хребет сломают!.. Когда на меня надевают доспехи, я пошевелиться не могу. Куда уж мне! Лично я не люблю удары. Ни давать, ни получать.