Аркканцлер был не из тех людей, кто получает удовольствие, обращаясь с женщинами бесцеремонно и грубо. Другими словами, он обращался бесцеремонно и грубо абсолютно со всеми, независимо от их пола, соблюдая, таким образом, равенство.
Смерть умер — да здравствует Смерть! Вернее, не совсем умер, но стал смертным, и время в его песочных часах-жизнеизмерителе стремительно утекает. Но только представьте, что произойдет: старого Смерти уже нет, а новый еще не появился. Бардак? Бардак. У вас назначена встреча со Смертью, а Мрачный Жнец вдруг возьми и не явись. Приходится душе возвращаться в прежнее тело, хоть оно уже и мертво…
Когда ещё мой отец был жив, к ногам особенно назойливых налоговиков привязывали камень потяжелее и бросали их в пруд.
— НО, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, ГЛУБИНА ПРУДА ВСЕГО НЕСКОЛЬКО ДЮЙМОВ.
— Да. Было очень смешно наблюдать, как они об этом узнавали.
Никто не любит сидеть по уши в дерьме, а цветы — тем более, вот и растут.
С едва слышным шуршанием маятник отрезал от бекона вечности тонкие ломтики времени.
Способность старушек переносить тяжелые грузы просто феноменальна. Исследования показали, что муравей может переносить груз, в сто раз превышающий его собственный вес, но никто так и не смог определить предел подъёмной силы средней сухонькой восьмидесятилетней бабушки испанского крестьянина.
Волшебники не верят в богов. Примерно так же, как большинство людей не видят необходимости верить, скажем, в столы. Люди знают, что столы существуют, знают, что существование это оправданно и столы занимают определённое место в хорошо организованной вселенной. Люди просто не видят никакой необходимости в том, чтобы ходить кругами и приговаривать: «О, великий стол, без тебя я — ничто».
Завтра не будет – пусть даже такой штуки, как «завтра», здесь никогда не существовало.
Все рано или поздно умирают, даже самый простой человек понимает это. Никто не знает, где он был до того, как родился, но, родившись, почти сразу понимает, что прибыл в эту жизнь с уже прокомпостированным обратным билетом.
Никогда себя так не чувствовал. Даже когда был живым.
Но я не мертв.
Не совсем живой и не совсем мертвый.
Типа неживой.
Или немертвый. Неужели я превратился в умертвие?
О боги…
– А вообще, это нечестно. Если бы каждый человек точно знал, когда умрет, то прожил бы куда лучшую жизнь…
– Если бы люди знали, когда умрут, они, скорее всего, не жили бы вообще.
Неужели вот что это такое – быть живым? Неужели быть живым – это постоянно чувствовать, что тебя влечет в беспросветную тьму? Как люди могут жить с этим? Но ведь живут – и даже находят какую-то радость в своем существовании, хотя здесь приемлемо только отчаяние. Поразительно. Чувствовать себя ничтожным живым существом, зажатым между двумя высоченными утесами темноты… Это ведь невыносимо. Как? Как они выносят эту жизнь?
Очевидно, это врожденное.
В ходе недавних приключений он усвоил, что, чем погружаться в тёмные воды неуверенности, лучше сразу вынырнуть на поверхность и оказаться на озарённой светом глади.
Свет думает, что движется быстрее всех, но это не так. Он перемещается очень быстро, но темнота всегда оказывается на месте раньше и поджидает его.
Есть смерть и есть налоги, только налоги гораздо хуже, потому что смерть случается один раз в жизни, а налоги – каждый год.
- 1
- 2