Музыку хорошо слушать ночью. Когда не видны лица людей.
«Записки у изголовья» — легендарный шедевр старинной японской прозы, представляющий своего рода интимный дневник — собрание наблюдений о нравах и обычаях императорского двора, размышления об искусстве, природе и т. д. Автор «Записок» — придворная фрейлина Сей Сенагон, которая даже не подозревала, что ее короткие записи, сделанные для собственного удовольствия, будут издаваться в далеких странах, которых в ее время еще и не существовало, переводиться на множество языков и пройдут проверку временем — вот уже тысячу лет, как «Записки у изголовья» читают и перечитывают не только в Японии, но и далеко за ее пределами. Тщательно оберегаемый автором дневник просто украли. Так эта тетрадь стала переходить из рук в руки при дворе, а потом, по прошествии более десяти веков, издаваться на почти на всех языках и изучаться в университетах, как жемчужина средневековой японской литературы.
Автор:
Странная вещь — сердце, как легко его взволновать!
Неужели хоть один человек скажет, что цветы вишни ему примелькались, потому что они распускаются каждый год?
Что говорить о дружбе между мужчиной и женщиной! Даже между женщинами нечасто сохраняется нерушимое доброе согласие, несмотря на все клятвы в вечной дружбе.
Трудно не капнуть тушью, когда переписываешь роман или сборник стихов. В красивой тетради пишешь с особым старанием, и всё равно она быстро принимает грязный вид.
Многие любят хвалить то, что другие находят плохим, и, наоборот, умаляют то, чем обычно восхищаются. Вот истинная подоплёка лестных суждений!
Всё живое, что подаёт свой голос ночью, обычно радует слух. Впрочем, есть одно исключение: младенцы.
То, что докучает.
— Гость, который без конца разглагольствует, когда тебе некогда. Если с ним можно не считаться, спровадишь его без долгих церемоний: «После, после»… Но какая же берет досада, если гость — человек значительный и прервать его неловко.
— Человек, не блещущий умом, болтает обо всем на свете с глупой ухмылкой на лице.
— Завидовать другим, жаловаться на свою участь, приставать с расспросами по любому пустяку, а если человек не пойдет на откровенность, из злобы очернить его; краем уха услышать любопытную новость и потом рассказывать направо и налево с таким видом, будто посвящен во все подробности, — как это мерзко!
— Тебя клонит в сон, ты легла и уже засыпаешь, как вдруг тонким-тонким голосом жалобно запевает москит, он кружит над самым твоим лицом и даже, такой маленький, умудряется навевать ветерок своими крылышками. Изведет вконец.
— Человек, близкий твоему сердцу, вдруг начинает хвалить до небес свою прежнюю возлюбленную. Не особенно это приятно, даже если речь идет о далеком прошлом. Но, предположим, он лишь недавно расстался с нею? Тут уж тебя заденет за живое. Правда, нет худа без добра: в этом случае легче судить, что к чему.
— Когда собаки где-то вдалеке хором поднимают протяжный вой, просто жуть берет, до чего неприятное чувство!
Притворщики. Они кажутся более чистосердечными, чем люди, которым нечего скрывать.
Если я не смогу царить в сердце человека, то предпочту, чтоб он совсем не любил меня. Пусть лучше ненавидит или даже преследует. Скорее умру, чем соглашусь быть второй или третьей. Хочу быть только первой!
В любой некрасивой вещи можно подметить что-либо привлекательное… А в красивом — увы! — отталкивающее.
Казалось бы, небольшой труд — сказать несколько добрых слов, а как редко их услышишь!
Как не поделиться с людьми тем, что тебя радует! И наоборот, неприятные вещи незачем предавать широкой огласке.
Кто-нибудь бросает прямо тебе в лицо колкий намек, с уверенным видом рассуждая о том, чего не видел и не знает, а ты не можешь и словом возразить. Такое чувство, будто что-то внезапно опрокинулось.
То, что вселяет уверенность.
Слова утешения в часы тревоги и печали, которые слышишь от человека, истинно тебя любящего.