Время — самое страшное, что есть на свете. Мы так привыкли к нему… Нас пугает война, голод, моровая язва… тогда как время — хуже войны и мора, мы ничего не можем с ним сделать. Ни заключить мир. Ни найти лекарство. Ни повернуть вспять. Время — полная тьма, и если кто-то потерял в нем что-то — воспоминание… счастливый день… или человека… уже никогда не вернет его.
— Невозможно жить в мире, где есть вы!
— Невозможно жить в мире, где меня нет… Хотя смириться со мной трудно, я понимаю.
Мира, каким вы его видите, не существует. Каким вы его воображаете — не существует и в помине. Некоторые вещи кажутся вам очевидными, а их просто нет.
И, встретившись с ними взглядом, Сашка всей кожей ощутила то, что до нее много раз понимали другие. Существу безразлично, что ее кто-то любит. И что она кого-то любит. И что у нее было детство, и она плескалась в море; и что у нее на старом вязаном свитере вышит олень. Много было таких, кем-то любимых, носивших в кармане ракушку или пуговицу, или черно-белую фотографию; никого не спасли ничьи воспоминания, никого не защитили слова и клятвы, и те, кого очень любили, умерли тоже.
Скалится призрак моих неудач.
Сам себе лекарь. И сам — палач.
Этот, обезумевший, шел до конца. Не ярость вела его — нечто большее, чем ярость, огромное и чудовищу недоступное. И, поняв это, потомок Юкки впервые в жизни испугался.
Не дракона — дракон издыхал. Испугался того, что двигало им. Того, что превратило страх смерти — святой, всеми владеющий страх — в посмешище.
С тех пор, как воздвигнуты своды небес,
Что злее зимы и дотошнее лета?
О, знаю я, это — любопытство принцесс!
Рождается месяц — изогнутый коготь
Первого в мире дракона.
Ночь ненасытна. Небо бездонно.
Полуденный воздух дрожит,
И море зевает в скалах.
Здравствуй, тоска.
Только вот человек, который летал на драконе, не может жить согласно дворцовым Ритуалам.
Умрет от тоски.
— Я не могу, — сказал он виновато.
— Можешь, — устало возразил Разбиватель. — Ты всё можешь… Но «не могу» — удобнее. Да?
Я поднимаюсь к небесам, и моя тень лежит в скалах, маленькая, как зрачок мышонка… Я опускаюсь на землю, и моя тень встречает меня, как мой брат.
… потому что жизнь здорово похожа на указатель, мирно поскрипывающий над твоей головой. Вот ты свернул направо; вот другой-ты остановился, размышляя, и тоже свернул направо, но отстал от первого-тебя, а другой-другой-ты тем временем шёл, никуда не сворачивая, и вот они расходятся всё дальше и дальше, твои дороги, а ты беспомощно мечешься, пытаясь из множества других-себя выловить себя-настоящего…
Да, подумал Игар. Это тёща из тёщ. Это воплощённая тёща. Это твоя тёща, дурак.