Генрик Сенкевич - цитаты из книг автора

— У вас всё смешки да песни на уме, — заметил Мацько.
— Да, но скажите мне, что на небесах делают блаженные души?
— Поют.
— Ну вот видите. А отверженные плачут. Я предпочитаю попасть не к плачущим, а к поющим. Апостол Пётр тоже скажет: «Надо пустить его в Рай, а то он, подлец, и в пекле запоёт, а это никуда не годится».

Закон карает виновного, но это не дракон, который не глядит, чью хлещет кровь.

Ты не прав, Марк Виттилий, я верю в красоту! Вот единственная богиня, которой я поклоняюсь. И наиболее ценю в ней то, что она не бессмертна, преходяща и тленна. У нее есть лишь краткое мгновение, и поэтому Красота спешит отдать все самое лучшее здесь и сейчас, не ожидая выгоды или более достойных зрителей. Краткая вспышка, которая остается в памяти навсегда!

Для общества я готов на многое, но скучать ради него — ну, нет, на это я не способен.

Снятынский уверяет, что, когда заведешь привычку записывать свои мысли и впечатления, это становится любимейшим делом в жизни.

Эрос вывел мир из хаоса. Хорошо ли он поступил, это другой вопрос, но раз уж так случилось, мы должны признать его могущество, хотя можем и не благословлять его.

Когда уйдут молодость и красота, когда тела наши увянут и придет смерть, любовь останется, ибо останутся теми же души.

Кто выходит чистым из обиталища порока, того заслуга ценнее.

Кто любит красоту, по одной этой причине неспособен любить безобразие.

Почитать Христа недостаточно, надо еще жить согласно его учению, и тут оказываешься как бы на берегу моря, которое тебе велят перейти пешком.

И скажу тебе так: я не знаю, как устраиваются христиане, чтобы существовать, но знаю одно: где начинается их учение, там кончается римское владычество, кончается Рим, кончается жизнь, различие между побежденным и победителем, богатым и бедным, господином и рабом, кончается всякая власть, кончается император, закон и весь миропорядок, и вместо всего этого приходит Христос и какое-то милосердие, какого до сих пор не было, и какая-то доброта, несвойственная людям и чуждая нашим римским склонностям.

Христос велел любить людей сильнее, нежели ненавидеть зло, ибо учение его есть любовь, а не ненависть.

В мире существует лишь одна логика — логика страсти. Рассудок предостерегает нас только до поры до времени, а потом, когда кони неудержимо рвутся вперед, он садится на козлы и уже только следит, чтобы они не разнесли экипаж. Сердце человеческое не может уберечься от любви, а любовь — это стихия, такая же сила, как морской прилив и отлив. Если женщина любит мужа, ее сам дьявол не оторвет от него. И клятва в верности, которую она дала перед алтарем,  — лишь освящение любви. Но когда эта клятва — обязательство без любви, тогда первый прилив выбросит ее на песок, как дохлую рыбу.

Если я украду деньги, то, по светскому кодексу чести, я — вор и навсегда опозорил себя, а обокраденный остается чист. Если же я украду у кого-нибудь жену, то я, вор, остаюсь чист, а позор падает на обокраденного. Что же это такое? Попросту извращение моральных понятий, или между кражей кошелька и кражей жены такая большая разница, что этих двух поступков и сопоставлять нельзя? Я не раз об этом думал и пришел к убеждению, что это не одно и то же. Человек не может быть собственностью другого, как вещь, и роман с чужой женой есть акт обоюдной воли. Почему я должен признавать права мужа, если этих прав не признает его жена?

Кокетка — тот же ростовщик: дает мало, а требует огромные проценты.

На женщин я теперь смотрю, как бывший ювелир на драгоценные камни: увидит он какой-нибудь редкий экземпляр и говорит себе: «А стоило бы его приобрести»,  — но тут же вспоминает, что он уже бросил свою профессию, и проходит мимо.