Трудно определить, когда расцветает любовь; однажды проснёшься — а цветок распустился. И то же самое, когда любовь увядает: однажды становится поздно. В этом смысле у любви много общего с балконными растениями.
Бритт-Мари не выносит беспорядка. Она всегда ужинает в шесть вечера, поскольку именно в шесть ужинают приличные люди, и встает в шесть утра, потому что только сумасшедшие встают позже. И вовсе она не пассивно-агрессивная, нет-нет, ни в малейшей степени. Просто люди иногда воспринимают ее благожелательные замечания как критику, но она ничего такого не имеет в виду.
Но однажды привычный мир Бритт-Мари дает трещину, и она решает все изменить. Оставив мужа после сорока лет брака, Бритт-Мари перебирается в Борг, крохотный придорожный поселок, медленно умирающий под гнетом финансового кризиса, чтобы работать в местном молодежном центре. Неожиданно для себя Бритт-Мари, поборница идеальной чистоты, заводит дружбу с крысой — и становится тренером местной футбольной команды (хотя футбол она не выносит едва ли не сильнее, чем беспорядок).
Взяв на себя заботу о мальчиках и девочках Борга, Бритт-Мари невольно вникает во все тонкости поселковой жизни. Неужели в мире выброшенных на обочину чудаков она наконец найдет свое место?..
Родился автор в 1981 году в городе Хельсингборг на юге Швеции, изучал в университете историю религии, но бросил, став вместо религиоведа водителем-дальнобойщиком. Одновременно начал писать для местных газет и вести блоги на их сайтах. Персонаж по имени Уве родился и некоторое время «проживал» в блоге Бакмана — пока более тысячи читателей не проголосовали за то, чтобы он стал героем книги. В 2012 году Бакман выпустил роман «Вторая жизнь Уве» и проснулся знаменитым.
Вторая книга «Бабушка велела кланяться и передать. что просит прощения» стала бестселлером в США, Германии, Норвегии, Исландии, Южной Кореи и Японии. Всего в мире продано уже около двух миллионов экземпляров этого романа.
Ставший международным бестселлером третий роман Фредрика Бакмана — трогательная и духоподъемная история о любви и вторых шансах, а также о неожиданной дружбе, которая помогает нам увидеть себя со стороны — и осознать, на что мы способны на самом деле.
Несколько лет превратились в десятилетия, а десятилетия в целую жизнь. У лет это обычное дело. Не то чтобы Бритт-Мари отказывалась от собственных ожиданий. Просто однажды утром она проснулась и поняла, что ждать больше нечего. Вышел пшик.
— Вино любишь, Бритт?
— Нет, — ответила Бритт-Мари, не потому что она не любила вина, а потому что, если ответишь «я люблю вино», люди сделают вывод, что ты алкоголик.
Бритт-Мари неловко сцепила руки в замок. Ей захотелось найти вход в чёрную дыру, отряхнуть его от невидимых пылинок и провалиться туда.
С позитивными людьми не поймешь — то ли их любят за позитивность, то ли они позитивны оттого, что их все любят.
Футбол — удивительная штука: он не просит, чтобы его любили. Он этого требует.
Во всяком браке есть свои недостатки, потому что у каждого свои слабости. Всякий, кто живет рядом с другим человеком, учится справляться с этими слабостями по-своему. Можно, например, смотреть на них как на шкафы и научиться подметать пол вокруг них. Поддерживать иллюзию. Знаешь, конечно, что под шкафом накапливается мусор, но учишься заметать его поглубже, чтобы гости не увидели. А в один прекрасный день кто-нибудь сдвигает шкаф, не спросив разрешения, и мусор является на свет божий. Мусор и царапины. Отметины на паркете, которые так и останутся на полу. И уже ничего не поделать.
Банк покинула парковку в облаке худших слов, когда-либо слышанных Бритт-Мари. Бритт-Мари даже вообразить не могла подобных комбинаций из названий половых органов и прочих частей тела. В кроссвордах таких сочетаний не встречается.
Личность ухмыльнулась.
— Знаю, Бритт. Знаю. У тебя нет предубеждений. Ты понимаешь, что я человек, который случайно оказался в инвалидном кресле. А не инвалидное кресло, в котором случайно оказался человек.
В определенном возрасте почти все вопросы, которые человек ставит перед собой, сводятся к одному: как я живу эту жизнь?
Страсть — как детство. Она банальна и наивна. Ей нельзя научиться, она — инстинкт, она накатывает сама. Переворачивает нас. Увлекает с собой. Все прочие чувства родом с Земли, а страсть — из космоса. Тем она и ценна: она ничего нам не даёт, но позволяет рискнуть. Забыть о приличиях. Не побояться непонимания окружающих, снисходительно покачивающих головами.
Если мы не станем прощать друг друга, у нас не останется друзей, которые будут нас доводить до белого каления.
… если мы не будем прощать тех, кого любим, что нам останется? Что есть любовь, если не любить наших любимых, даже когда они этого не заслуживают?
Смерть — крайний случай бессилия. Бессилие — крайний случай отчаяния.
В определённом возрасте почти все вопросы, которые человек ставит перед собой, сводятся к одному: как я живу эту жизнь? Если зажмуриться достаточно крепко и надолго, можно вспомнить почти всё. Всё, что делало тебя счастливой. Мамин запах, когда тебе было пять лет, и вы, смеясь, вбежали в подъезд, спасаясь от внезапного ливня. Холодный папин нос, прижатый к твоей щеке. Шершавый мех игрушечного зверя, которого ты не дала забрать в стирку. Звук, с которым волны накатывали на скалы во время последних каникул на море. Аплодисменты в театре. Волосы сестры, беззаботно развевающиеся на ветру, когда вы потом шли по улице. А ещё? Когда она бывала счастлива? Несколько мгновений. От звука ключа в замке. Оттого, как стучало под ее ладонью сердце спящего Кента. От смеха детей. Ветра на балконе. Запаха тюльпанов. Первой любви. Первого поцелуя. Несколько мгновений. Шансы пережить хоть одно из них у человека — любого человека — исчезающе малы. На то, чтобы оторваться от времени и нырнуть в пространство. Чтобы потерять голову от любви. Взорваться от страсти. У детей этих шансов несколько больше – они те избранные, кому это дано.