Да, кстати, Маркс — это Александр Васильевич Посполитаки. Я его вычислил по книге об Академии художеств. Узнал на коллективной фотографии профессуры и нашёл фамилию в подписи. Погиб на Беломорканале. Его облик, я думаю, был слишком ярким. То, что соответствовало, 10-тым годам, в 30-е совершенно вышло из обихода. Александр Васильевич оказался нечуток к смене стилей.
Можно ли доверять свои волосы лысому парикмахеру, имея в виду возможные комплексы и зависть? Вопрос…
Что-то по настоящему хорошее не может быть организовано. Оно приходит само собой.
На телевидении меня сначала гримировали — пудрили лицо, распыляли на волосы лак из железной банки. В моё время это называли пульверизатором, а сейчас — спреем. Спрей, конечно, короче. В английском много таких словечек — маленьких, звонких, как шарик для пинг-понга, — удобных, в общем и экономных. Только вот раньше на речи не экономили.
Немцы в таких размерах не воруют, им удивительно, что можно так беззаветно воровать. Нам тоже удивительно, но — воруем.
Высота полёта неизбежно грозит такой же глубиной падения.
Из временных указаний все чаще ему приходило на ум слово однажды. Это слово нравилось ему тем, что преодалевало проклятье временем. И утверждало единственность и неповторимость всего произошедшего — однажды. Однажды он понял, что этого указания вполне достаточно.
То, что человеку даётся по силе его, и есть наилучшее. А что сверх силы его, то, любовь моя, не полезно.
Люди свободны, но история несвободна. В ней столько, как ты говоришь, помыслов и поступков, что она не может свести их воедино и объемлится только Богом. Я бы даже сказал, что свободны не люди, а человек. Скрещение же человеческих Воль уподоблю блохами в сосуде: их движение очевидно, но разве оно имеет общую направленность? Потому у истории нет цели, как нет её и у человечества. Цель есть только у человека. И то не всегда
Христофор писал не потому, что боялся что-то позабыть. Даже достигнув старости, он не забывал ничего. Ему казалось, что слово записанное упорядочивает мир.
А не надо решать проблемы народа — ты же видишь, чем это обычно кончается. Реши свою. Пусть каждый решит свою, и всё у народа будет в порядке.
Хорошо, когда неприятности начинаются утром: на то, чтобы справиться с ними, имеется целый день.
А кроме того (однажды сказал он), главное, чего не хватает музыке, — это тишины. Только в гармонии с тишиной и может существовать музыка. Без паузы звук неполон, как неполна речь без молчания.
В искусстве лучше недосказать, чем сказать слишком много. А зрители будут плакать о своем.