Джон Стейнбек. К востоку от Эдема

Наша жизнь летит, когда мы не замечаем, и нестерпимо медленно тащится, когда следим за её ходом.

Если человека обвиняют во лжи, а потом выясняется, что он говорил правду, у него появляется прикрытие, позволяющее долгое время врать без опаски.

Существуют очень убедительные доказательства того, что Бога нет, однако многие всё равно верят, что он есть, и их вера сильнее любых доказательств.

Люди разучились верить в собственные силы и, когда вдруг надо рискнуть, предпочитают найти сильного, уверенного в себе человека и увязаться за ним по пятам, хотя, может быть, он идет совсем не в ту сторону.

— Милый Господи, пусть я буду, как мой брат. Пусть я не буду плохим. Я не хочу быть скверным. Сделай, чтобы все меня любили, и я дам тебе все, что хочешь, а если не найдется у меня, то я обязательно добуду. Я не хочу быть скверным. Не хочу быть одиноким. Прошу Тебя. Аминь.

Легче лёгкого свалить всё на наследственность, на родителей. Всё, что человек делает, это он сам делает, а не его отец или мать.

Бывает, ложь хотят использовать во благо. Я не верю, что ложь способна сотворить добро. Чистая правда иногда причиняет острую боль, однако боль проходит, тогда как рана, нанесенная ложью, гноится и не заживает.

Быть человеком — значит взять на себя какую-то ответственность, а не просто заполнять собой пространство.

Когда ребенок впервые узнает цену взрослым — когда серьезный малыш впервые догадывается, что взрослые не наделены божественной проницательностью, что далеко не всегда суждения их мудры, мысли верны, а приговоры справедливы, — все в нем переворачивается от ужаса и отчаяния. Боги низвергаются с пьедесталов, и не остается уверенности ни в чем.

Если бы человеку пришлось отказаться от всего, что у него есть, остаться нагим и босым, вытряхнуть и карманы, и душу, он, думаю, и тогда бы умудрился припрятать где-нибудь пяток мелких грешков ради собственного беспокойства. Уж если мы за что и цепляемся из последних сил, так это за наши грехи.

Да, у человечества есть одна-единственная тайна. Все наши романы, вся поэзия вертится на непрекращающейся борьбе добра и зла в нас самих. Мне иногда кажется, что зло вынуждено приспосабливаться и менять обличье, но добро бессмертно. У порока каждый раз новое молодое лицо, зато больше всего на свете чтут добродетель, и так будет всегда!

Когда человеку приходит время умереть и он умирает, не вызывая жалости у других, то каковы бы ни были его способности, положение и заслуги, вся его жизнь — сплошная неудача, а смерть рождает в нем ужас. Если вы или я оказываемся перед выбором, подумать или поступить так или иначе, мы всегда должны помнить о смерти и стараться жить так, чтобы наша смерть никому не доставила радости.

Я думаю, значимость человека в этом мире измеряется числом и природой посетивших его озарений. И хотя в миг озарения человек одинок, именно озарения единят нас с миром. Озарение есть начало всякого творчества, оно наделяет человека индивидуальностью.

Мы — единственный на земле биологический вид, наделенный даром творить, и наше единственное орудие творчества — разум индивидуума, душа отдельной личности. Нет изобретений или идей, рожденных двумя людьми. Сотворчество никогда не достигает подлинных вершин ни в одной области, будь то музыка, или живопись, или математика, или философия. Когда чудо уже свершилось, когда идея рождена, группа может взять ее за основу, может что-то добавить или расширить, но изобрести группе не дано. Потому-то и бесценен разум личности.

Итак, во что же я верю? Я верю, что вольный, пытливый разум индивидуума есть величайшая ценность на свете. За что я готов идти в бой? За право разума прокладывать себе дорогу в любом угодном ему направлении, свободно и самостоятельно. Против чего я должен бороться? Против любых идей, религий и правительств, ограничивающих или разрушающих в человеке личность.