Борис Акунин. Весь мир театр

Любить — означает желать любимому счастья. Без великодушия цена любви — медный грош.

Самый существенный вывод, извлеченный из прожитых лет, сводился к предельно короткой максиме, которая стоила всех философских учений вместе взятых: стареть — это хорошо. «Стареть» означает «созревать», то есть становиться не хуже, а лучше — сильнее, мудрее, завершенней. Если же человек, старясь, ощущает не приобретение, а потерю, значит, его корабль сбился с курса.

Жизнь не может быть спуском, только подъёмом — до самого последнего мига.

Спектакль подобен акту страстной любви, где ты — мужчина, а публика — женщина, которую надобно довести до экстаза. Не сумел — она останется неудовлетворённой и сбежит к более пылкому любовнику. Но коли преуспел, она пойдёт за тобою на край света.

Воля, ум и знание способны преодолеть любую преграду.

Вожделеющие мужчины ведут себя двумя способами: или сразу кидаются в атаку, или — если гордого нрава — делают вид, что остались равнодушны, но при этом всё равно стараются произвести впечатление.

Я же не из тех, кого любят. Я из тех, кому в виде особой милости позволяют любить. И то не всегда.

У него не было уверенности, что он правильно расслышал. От этого так много зависело! Но не переспрашивать же?

Старение должно быть выгодной торговой операцией, натуральным обменом физической и умственной крепости на духовную, внешней красоты — на внутреннюю.

Все зависит от сорта твоего вина. Если оно дешевое, от возраста скиснет. Если благородное, станет только лучше. Отсюда вывод: чем человек делается старше, тем качественнее он обязан становиться.

В сочетании цифр есть безусловная магия, не чувствуют ее лишь люди, начисто лишенные воображения.

В бинокль Эраст Петрович видел ее загримированной, да еще в роли простой, наивной деревенской девушки. В жизни же, в естественном своем состоянии, Элиза была совсем иная — не по сравнению со сценическим образом, а просто ИНАЯ, не похожая на других женщин, единственная… Фандорин затруднился бы объяснить, как именно расшифровать эту мысль, заставившую его крепко взяться за поручни кресла — потому что неудержимо захотелось встать и подойти ближе, чтобы смотреть на нее в упор, жадно, неотрывно.

Ей было ужасно жалко, что Смарагдов, в жизни такой невозможно красивый, лежит теперь на полу с перекошенным лицом, и брючина задралась, а Ипполиту все равно.

Актеры не похожи не обычных людей. То есть именно что ПОХОЖИ, но на самом деле это, возможно, некий особенный подвид homo sapiens, обладающий своими специфическими повадками.

Глубокое заблуждение полагать, будто умный человек умен во всем. Он умен в материях, требующих ума, а в делах, касающихся сердца, бывает очень и очень глуп.