Анна О'Брайен. Фаворитка короля

— Что не теряет своей ценности никогда, что бы ни происходило?
— Золото.
— Нет. Его можно украсть, и вы останетесь ни с чем.
— Ну, тогда драгоценные камни.
— Та же история. Подумайте хорошенько!
— Ну, раз уж вы такой умный…
— Земля!

Да, с чего бы ей помнить обо мне? Для меня это было целое событие, но королевы подобных мелочей не запоминают. Она, должно быть, позабыла обо мне через четверть часа после того, как я вернула ей четки. Зато я не забыла королеву Филиппу. На ее лице я увидела материнскую любовь и доброту, которых мне в жизни не хватало.

До какой душевной черствости может дойти человек, когда речь идет о деньгах и выживании.

У тебя должны быть душевные силы, чтобы настойчиво идти к своей цели, не обращая внимания на то, скольких врагов ты наживешь на этом пути. Это дело нелегкое.

Никак не могла я привыкнуть к тому, что красивое платье с меховой оторочкой способно придать женщине столько уверенности в себе.

— Что дает женщине власть? Я имею в виду, власть самой выбирать свою дорогу в жизни.
— Если ты не родилась в благородной семье, то тебе требуется красота. Но с такой внешностью ты не сможешь продвинуться. Тебе остается только одно — знания.

Для фрейлин флирт был сам по себе высоким искусством. Я ему так и не сумела обучиться, будучи чересчур прямолинейной по натуре. Я слишком хорошо видела недостатки тех, кого знала, была слишком рациональна, чтобы притворяться и изображать то, чего на самом деле не было. Если считать это грехом — что, я была грешна. Ну не умела я изображать интерес или привязанность, если не чувствовала ничего подобного.

Им было скучно? Безгранично! На это я и рассчитывала, чтобы никому из фрейлин и в голову не пришло совать свой любопытный нос в мои записи и в то, чем я занимаюсь. Но во мне самой эти записи пробуждали столько воспоминаний! Я перечитывала эти безыскусные строки в то время, когда вокруг меня царило смятение, когда жизнь моя подвергалась опасности. На этих страничках, крупными, жирно выведенными буквами, похожими на стаю грачей среди снежного поля, и в немногих словах была описана вся моя жизнь в тот год, когда окончательно решилась моя судьба.

Я задумалась о настроении льва и о своем собственном прошлом. И меня, и его лишали свободы, держали в клетке. Мы оба зависели от чьего-то каприза. Но я каким-то чудом спаслась из заточения, а этому льву чуда ожидать не приходится. До самой смерти несчастное животное останется пленником.

— Меня страшит будущее, государь, ибо в нем нет ничего надежного, ничего постоянного. Меня страшит жизнь переменчивая, без друзей и родных, без своего дома. Жизнь, в которой я ничего не значу, не имею ни имени, ни положения. Не хочу зависеть от чужой жалости и доброй воли.
— Было и в моей жизни время, когда все будущее мое висело на волоске, когда я не знал, кто мне друг, а кто враг, а королевская власть находилась под угрозой. И я знаю, что это такое — вставать утром, не представляя, что уготовано тебе судьбой на сегодня, добро или зло.

Если женщине пришлось провести юные годы, не имея гроша за душой, как же она может упустить возможность наверстать это, тем более что такая возможность сама идет к ней в руки?

Как сохранить столько тайн? Для этого нужно обладать ловкостью жонглера, который подбрасывает в воздух один за другим множество предметов, но ни одного не роняет. Или талантом искусного ткача, который сплетает в единое целое множество нитей разных цветов и оттенков.

Годы — жестокая вещь. Они отбирают у нас здоровье, друзей, надежды, и ничего вернуть еже нельзя.

Нести такое бремя немыслимо. Любовь короля. Уважение королевы. И поношение со стороны тех, кто проник или проникнет в тайну.

Передо мной стоял гордый воитель, всю свою жизнь проведший в сражениях, но по-прежнему нуждавшийся в утешении. И ведь он об этом не попросит, он до могилы будет нести на своих плечах бремя королевского достоинства, пусть оно и обрекает его на безмерное одиночество.